авоську, а потом и саму старушку под руку взял и дотащил болезную до самой двери.

24

Дверь 35-й квартиры долго не открывалась, но Латышев чувствовал, что там, за хитрым железным замком, кто-то дышит еле слышно и присматривается в глазок.

– Мазовецкий, открывай, чего затихарился, я же знаю – ты дома. Из милиции я, старший лейтенант Латышев. Или мне дверь ломать?

Наконец дверь распахнулась, представив стоящего на пороге молодого холеного человека в длинном махровом халате, накинутом на мокрое, слегка волосатое мускулистое тело.

– Так вот ты какой, Мазовецкий-младший… – с неподдельным интересом разглядывал Латышев знакомые черты лица.

– Почему младший? Я один в семье.

– Шампанское с утра пьешь? – не обращая внимания на поставленный вопрос, Латышев по-хозяйски прошелся по стандартной хрущевской квартире с настенным ковром, цветным телевизором и секцией из крашеного шпона, остановившись у круглого стола, заставленного полупустыми бутылками из-под шампанского.

– А вы как будто не слышали, что меня пытались убить? – истерично провопил Никита.

– Так ты уже знаешь… Тем лучше.

– Что лучше? Я просто в шоке! Как вы можете так спокойно говорить об этом?

– Я за этим и пришел. Мне надо выяснить, кому ты мог так сильно насолить. Кто осмелится лишить жизни такого полезного для общества человека, как ты? И почему из-за тебя погибла 19-летняя девчонка, не успевшая даже познать, что такое настоящая жизнь.

– Я понятия не имею, кто мог это сделать. И потом, мне соседка сказала, что посылочка та из Минска была. Почему вы убийц в Минске не ищете?

– Ищем там, где надо. А если ты хочешь помочь следствию, милости просим. А ты похож на Вениамина…

– Вы знаете дядю Веню?

– Да… дядю… приходилось пересекаться, давненько, правда…

По его стопам пошел, говорят?

– И не говорите. Шампанского?

– Спасибо, я на работе.

– А я выпью. Мне что-то тошно…

– Выпей и рассказывай. С кем играл?

– Здесь или вообще по Союзу?

– Давай ограничимся пока ближним кругом. Но если не найдем убийцу, то, не волнуйся, дойдем и до Москвы, Ленинграда, Ростова-на-Дону и Одессы.

– Я смотрю, вы хорошо владеете темой.

– Приходилось как-то, но ты не отвлекайся. Хотя нет, можешь отвлечься… Сделай-ка мне чайку! Зеленого! На улице жара, в самый раз испить горяченького.

– Так вам же еще жарче станет! – Маза принес чашку с благоухающим свежезаваренным напитком.

– Нет, дорогой, видно, мало ты физику в школе изучал, – как раз наоборот, но я не за тем пришел, чтобы тебя просвещать. Итак, с кем играл?

Латышев достал карманный блокнот, шариковую ручку и начал записывать.

– Марк Наумович Грассман, Николай Ведерников, Лёва из Питера, фамилию не знаю…

– Ты с ними здесь играл?

– Да, они приезжали… Сеня Скорпион из Москвы, мастер международного класса Толян Барбакару из Одессы, Маэстро из Баку, Евгений Абрамович Фурман, этот местный… Кто еще… Да, Фома из Петропавловска…

– Я смотрю, такие серьезные люди к тебе приезжали… И во что играли? В дурачка? В очко?

– Зачем? В преферанс. Хорошую игру надо долго и тщательно готовить.

– Выигрывал?

– По-разному бывало, но по-крупному я никогда не проигрывался, надо вовремя остановиться.

– А карточные долги возвращал?

– Всегда. Это же моя репутация. Кто потом со мной сядет играть, слухами земля полнится! Я не сажусь играть, если у меня в кармане нет пятидесяти штук.

– А тебе крупно проигрывали?

– Бывало… Вот Фурман не так давно проигрался, не смог совладать с азартом.

– Расплатился по долгам?

– Конечно, правда, не сразу.

– Хорошо, давай я по-другому поставлю вопрос: кто тебе не отдал карточный долг?

– А… эти калеки…

– Это кто?

– Да есть тут местные недоумки: Гарик Василевич и Федоров.

– И много должны?

– Так, пустяки, но сам факт: долг платежом красен, особенно карточный.

– Выбивал долги?

– А что толку, с них как с гуся вода, нищеброды…

– Ты же понимаешь, что я могу сейчас тебя арестовать?

– А за что? Вы можете меня штрафануть рублей на пятьдесят и только.

– Я тебя за тунеядство могу посадить!

– Напугали! Мне тюрьма сейчас как спасение, коли убить кто-то надумал. Вы же не думаете, что убийца остановится на первой неудаче? – расстроенный Маза открыл новую бутылку шампанского и жадно приложился к зеленому горлышку. – Уж лучше быть тунеядцем, чем вкалывать за 30 копеек в день, как раб на галерах. Мне же игра дает свободу, вот что самое главное, а деньги – тьфу, бумажки, которые сегодня есть, а завтра их нет.

– Главное, чтобы эту свободу ты не отнимал у других, когда долги выбиваешь. Ладно, заболтался я с тобой. Сиди пока дома, никуда не высовывайся, будет какая-то новая информация – звони, вот тебе мой телефон. И закусывай хоть иногда, Мазовецкий-младший!

25

Поданный Морозову список телефонных абонентов неповоротливого блатного отпрыска министерского начальника Смирнова решительно отличался от списка Латышева лаконичностью и скудостью. Номера вызываемых абонентов потерпевшего Мазовецкого в основном были из числа администраторов гостиниц, ресторанов, диспетчеров таксопарков, вокзалов и прочей справочной информации.

– Шифруется, картежник, соблюдает необходимую конспирацию, из телефонных автоматов звонит, – предположил Латышев, сидя на очередном совещании у начальника оперативно-следственной группы Морозова.

– Тогда мы поступим так: Смирнов, ты связывайся с Минским аэропортом и вокзалом, – почесал лысый затылок заслуженный следователь, – и выясни по списку Латышева, когда к нам прилетали или приезжали эти заезжие гастролеры из Москвы, Ленинграда, Одессы, Петропавловска-Камчатского и Ростова-на-Дону. – А ты, Латышев, по местным адресам.

– Есть!

Первым в списке искомых фигурантов местного пошива значился адрес Фурмана. Неказистую, утопающую в зелени деревянную постройку за высоким зеленым забором Латышев отыскал не сразу. Несколько раз он поднимался на пригорок извилистой улочки, но заметил одноэтажный дом, лишь остановившись покурить у разросшегося куста сирени. Латышев постучался в фигурную кованую калитку, но вскоре понял, что в стареньком доме с резными наличниками никого нет. Перелез через забор, заглянул в окошко и тут услышал окрик из соседнего двора:

– И чего вы там забыли? Нету их, уехали.

– Давно? – Латышев подошел поближе к соседскому забору, за которым коренастая женщина в белом платке вешала постиранное постельное белье. – Давно, говорю, уехали?

– Так с месяц уже поди.

– Куда, не знаете?

– Понятия не имею. Собрались как-то внезапно, словно удирали от погони.

– А дети?

– А что дети? Дети вместе с ними, и я говорю мужу: куда это они намылились, не дождавшись конца учебного года?

– А в какой, говорите, школе дети учились?

– Так ведь на соседней улице, в третьей школе, мой сын с их Аркашей в одном классе учился. Так говорит, даже документы из школы не забрали… Он ведь, Евгений Абрамович этот, – торгаш,